Волшебная сказка и метод трех главных компонент

Сим продолжаем и завершаем исследование под заглавием «Такие похожие непохожие сказки. Гуси-лебеди и другие».

Первой главной компонентой волшебных сказок является значение (сюжетная линия) последовательности мотивов, входящих в пространство второй метамотифемы. Определяющим мотивом является срединный мотив, который является таковым по отношению ко всей сказке. Дополнением к этому скажем, что последовательности мотивов, образующие пространства двух других метамотифем, также имеют свои сюжетные линии. Эти сюжетные линии выполняют роль второй и третьей главных компонент. Второй главной компонентой выступает сюжетная линия  первой метамотифемы. Такой порядок обусловлен тем фактом, что рассматриваемые сказки относятся к типу первобытных, или неполных сказок, т.е.  своими корнями уходят в ту эпоху, когда трехчастных волшебно-сказочных нарративов еще не существовало. В этом пространстве определяющим является мотив нарушения в двух возможных формах, собственно сказочной и эпической: вредительства и вызова (принятия жребия подвижничества, непослушания или непокорности). По этому мотиву и определяется, кто главный герой (протагонист). Главный герой – это тот, на кого обращено действие по нанесению ущерба / вреда, или тот, кто бросает / принимает вызов. А зная, кто является протагонистом, мы можем вывести формулу срединного мотива.

При использовании метода трех главных компонент применительно к классификации литовской сказки «О трех сестрах и одном брате» (Кербелите 38) в категорию «шумов» попадает и мотив «чудесное бегство», так как он стоит не на месте (возвращение «оттуда») значение «зерно сюжета» или «формула, породившая сюжет» (в собственных терминах Кербелите, «главный элементарный сюжет») может принимать только срединный мотив, являющийся «пятым элементом» или, если угодно, «пятой графой» сказки. Например, мотив «муж на свадьбе своей жены» не может быть таковым, поскольку он относится к ведомству третьей метамотифемы. Однако, поскольку срединные мотивы часто «спрятаны», как бы зажаты между соседними мотивами, то мотивы, тяготеющие к началу и концу сказок, часто служат «иллюстрациями», которыми словно щипцами достаются из тела сказок срединные мотивы. По ним же может более точно определяться не только место, но и смысл этих мотивов.

В том, что касается онтогенеза сказки «О трех сестрах и одном брате» (Кербелите 38), то эта сказка, как и русские сказки «Иванушка» (Худ.52) и «Братец» (Худ.53), происходит от сказки типа «Гуси-лебеди» (Аф.113). Мотив «чудесное бегство» выступает именно в роли «иллюстрации», «метки» или «родимого пятна» сказок данного семейства. Не бросание бегущим позади себя предметов по принципу «подобное вызывается подобным», а укрывательство его со стороны благодарных персонажей, пособников или проводников, которые встречаются во время путешествия «туда» и которых не следует путать с благодарными животными из сказок о добыче чудесного предмета. Именно мотив «чудесного бегства» сбивает с толку исследователей, относящих все эти сказки к одному типу независимо от ошибочно присваиваемого им номера 480. Так что повторим еще раз. Эти сказки не могут принадлежать к одному типу уже потому, что в одних протагонистом выступает похищенный, а в других тот, кто его спасает.

Скачать