Краткие итоги исследований

Волшебная сказка

 

                             Графическая интерпретация теории трех мотифем

                                              (доказательство теоремы Проппа)

«Морфология сказки» Проппа стала, пожалуй, самым ярким явлением в истории исследований по фольклору XX в. Правда, произошло это с запозданием на тридцать лет. Книга, изданная в 1928 в Ленинграде, получила известность только после её перевода на английский язык в 1958 г., когда её, наконец, оценили соотечественники. До того момента она в основном была объектом недобросовестной критики, но чаще – замалчивания. Позже её начали упоминать в своих работах, но не столько для того, чтобы понять и принять изложенный в ней метод, сколько в сугубо историографических целях, как факт истории науки. Такое положение сохраняется и в настоящее время.

Теория функций, лежащая в основе метода Проппа, действительно сложна для понимания, поскольку подразумевает обладание читателем множеством знаний и навыков, которые не принято давать студентам-филологам. И само по себе это обстоятельство не ставится в упрек филологии. Интересуясь морфологией сказки, исследователь попадает во владения этнографии, что вытекает из её определения как науки о морфологии традиционной культуры. Необходимость научного разделения труда в области фольклора очевидна. Филология изучает поэтику фольклора, этнография – морфологию фольклора.

Разумеется, как и любой научный труд, «Морфологии сказки» требует критического чтения и не только повторения всех тех экспериментов, которые были проведены Проппом, но и изобретения новых. Здесь надо учитывать тот факт, что наука не терпит теоретической пустоты и книга Проппа возникла не из пустоты. Некоторые его современники пытались решить задачу фрагментации волшебной сказки на составные части, ставя собственные эксперименты и довольно удачные. Также нельзя забывать, что с выходом в свет английского перевода на английский язык со сказкой в том же ключе стали экспериментировать зарубежные исследователи, иногда получая интересные результаты.

Теория мотифем возникла именно таким экспериментальным путем при одновременном вводе новых теоретических объектов. Суть этой теории в описании волшебной сказки с помощью деления пространства сказки на три обязательные составные части, именуемые главными мотифемами (нарушение, подвиг, узнавание), каждая из которых, в свою очередь, необходимым образом делится на три части (итого: 9 мотифем), а затем каждая из 9 частей – тоже делится на три части, или микромотифемы. В конечном счете, сказка, точнее, пространство значений сказки, состоит из 27 логически неделимых и неуничтожимых элемента, которые всегда в одном и том же, неизменном порядке. Части всех трех уровней выполняют роль ячеек, заполненных соответствующими мотивами, кусочками текста (выражаясь точнее, речевого акта), из которых складывается живая сказка.

Распространяя этот метод на другие виды фольклора, можно обнаружить, что три основных вида фольклора, миф, эпос и волшебная сказка, представляют собой соответственно одномотифемную, двухмотифемную и трехмотифемную конструкцию. С помощью трехмотифемной линейки можно измерить и другие виды фольклора, например, заговор, мотив которого соответствует значению второй главной мотифемы.  

Необходимым дополнением к теории трех главных мотифем (без этого сказка не сложится) выступает теория трехперсонажной схемы волшебной сказки. Основные персонажи представляют три функции – агониста (хозяина первой мотифемы), протагониста (хозяина второй мотифемы) и антагониста (хозяина третьей мотифемы. Функция агониста – изгнать, вытолкнуть протагониста из пределов первой мотифемы, функция протагониста – победить (убедить и пр.) антагониста, а функция антагониста – способствовать (форма любая) протагонисту в наказании агониста.

Личные имена аборигенов Австралии. Материалы к исследованиям по малым жанрам фольклора // Радловские чтения 2002. СПб., 2002; Об этнографическом подходе к изучению фольклора // Вестник Санкт-Петербургского университета, 2009. Сер.2. Вып.2; Этнос и мифология. Элементарные структуры этнографии. СПб.: Наука, 2009; Игровой / свадебный фольклор и волшебная сказка // «Уведи меня дорога…». Сборник статей памяти Т.А.Бернштам. СПб., 2010; Композиция заговора: к проблеме соотношения мифа и ритуала // Праздники и обряды как феномены этнической культуры. Материалы Десятых Санкт-Петербургских этнографических чтений. СПб., 2011; Образы волшебной сказки (вопросы структуры и текста) // Аспекты будущего. По этнографическим и фольклорным материалам. СПб., 2012; Проблема выделения фольклорных мотивов и свойство одногеройности (на восточных, европейских и австралийских материалах) // Радловский сборник. Научные исследования и музейные проекты МАЭ РАН в 2013 г. СПб., 2014; О некоторых мотивах австралийской мифологии (в рамках модели «поле и кабинет») // Историческая этнография. Вып.5. СПб., 2014. Между мифом и сказкой (по поводу анализа одного китайского фольклорного произведения) // Кюнеровский сборник. Вып.8. СПб., 2016: Материалы Восточноазиатских и Юго-Восточноазиатских исследований. Этнография, фольклор, искусство, история, археология, музееведение 2013-2015; Китайский Железный бык, восточнославнский Медный лоб и австралийская старуха Маргадьюна // Кюнеровский сборник. Вып.8. СПб., 2016: Материалы Восточноазиатских и Юго-Восточноазиатских исследований. Этнография, фольклор, искусство, история, археология, музееведение 2013-2015; Китайская сказка о птице Чжаогу (доклад прочитан на Кюнеровских чтениях 2018 г.); Как сложить сказку. Перечитывая «Морфологию сказки» В.Я.Проппа. Рукопись монографии (закончена в сентябре 2018 года); Классическая волшебная сказка: от неравенства к неравенству // XIII Конгресс антропологов и этнологов России. Сборник материалов. Казань, 2 — 6 июля 2019 г. Москва — Казань, 2019 (Erratum. Страница 128, строка 6 снизу. Напечатано: от равенства к неравенству. Должно быть: от неравенства к неравенству).

Реконструкция этнографических коллекций

 

Captain Cook Birthplace Museum. Middlesbrough, 2006.

Коллекция, состоящая в основном из океанийских вещей, которая поступила в Петербургскую Кунсткамеру из сборов участников третьего путешествия капитана Джеймса Кука в 1780 г., впервые стала предметом реконструкции в 1899-1903 гг. Тогда, благодаря наблюдениям Р.Ф.Руссова и Е.Л.Петри, к вещам, переданным Магнусом Бемом, было причислено 33 предмета. Они и составили так называемую куковскую коллекцию № 505. В основу реконструкции был положен сопроводительный список, именуемый «Опись вещам привезенным из Камчатки майором Бемом 1780 года». В качестве метода фигурировал метод подпора и метод этнографических аналогий. Однако документальное доказательство происхождения вещей из экспедиции Кука требует гораздо более широкого знания музейных источников того времени, списков, каталогов, рапортов, актов передачи и т.п., поскольку главная задача состояла в том, чтобы отделить предметы куковского происхождения от предметов из кругосветных плаваний русских военных моряков.  Как оказалось, собрав и проанализировав все известные и ранее неизвестные исследователям документы того времени, можно вполне достоверно восстановить первоначальный облик собрания вещей, полученных в дар от английских моряков в 1780 г. Результатом исследования является таблица, сопоставляющая номера современных коллекций входным строкам Описи Бема.

Надо особо подчеркнуть, что работа над созданием итоговой таблицы включала в себя не только изучение самих документов и коллекционных предметов, но и критическое чтение работ других исследователей, когда-либо занимавшихся этой темой. Некоторые их выводы пришлось отвергнуть, но многие в процессе изучения архивных документов были в конце концов приняты. Отдельные пропуски в таблице связаны либо с чисто техническими проблемами поиска вещей в фондах МАЭ, либо с тематическими ограничениями (несколько вещей из коллекции Кука-Бема не относятся к культуре народов Океании).